Вечная сказка Шехерезады
Старший мастер службы линий электропередачи МЭС Николай Иванович Огородников, не успев снять мятую после сна пижаму, пристально изучал содержимое чемодана. Чемодан был большим и пузатым, с белыми дюралевыми колёсиками и красной пластиковой ручкой. На диване, на полу, на креслах у телевизора лежали тщательно отглаженные женой вещи: трусы, рубашки, шорты, футболки…
- Маша,- озабоченно крикнул Николай Иванович, - ты мой голубой галстук с розовыми слониками упаковала? Что-то не вижу его.
- Положила. Успокойся. В другом чемодане,- короткой пулемётной очередью прострочила из ванной жена.
Льющаяся вода заглушила последние слова.
За окном светало, и солнце уже тускло густело на посуде, пуская по стенам зайчиков. Всю ночь на посёлок налетали дожди. Полоснув молниями по крышам, неслись мимо, и под утро наконец-то наступил просвет: у скользкого крыльца застрекотали цикады.
«Это хорошо, - подумал Николай Иванович, истребляя крепким кофе последние сгустки сна, - будем надеяться на лётную погоду».
Жена вышла на кухню в бигудях, и напомнила Николаю Ивановичу соседского пуделя на лужайке в утренний час - радостная и беспокойная. Спросила:
- Сколько до самолёта?
- Ещё пять часов, но надо торопиться. Пока доберёмся!
- Разговорник не забыла взять? - Николай Иванович попытался уличить жену в склерозе.
- Зачем тебе?
- Буду с британцами общаться,- обиженно выпятил губу Николай Иванович.
- Незачем. Я немного понимаю. Сын в случае чего поможет. Зря что ли пять лет в английскую школу водим?
- Буди Веньку, - приказал Николай Иванович. - Пора.
- Сынок,- жена открыла дверь в детскую, но сын уже не спал.
- Вениамин, - крикнул Николай Иванович, увидев в дверную щель сидящего у компьютера сына, - живо умываться и за стол.
В аэропорт они приехали вовремя, успешно прошли контроль и уже через час болтались в воздухе. Летели в Лондон.
Отпуск после однообразной и нудной будничной тошниловки, напоминавшей бег по замкнутой окружности, казался Николаю Ивановичу сказкой с хорошим началом и радостным концом. Душа ликовала, словно синица, выпущенная в рай из тесной клетки бытия. Николай Иванович отхлебнул унцию пахнущего клопами аэрофлотовского коньяка, сморщился (он с незапамятных времён любил водку) и блаженно замурлыкал услышанное однажды и накрепко запавшее в память :
Сколько зажжёшь ты волшебных свечей?
Сказкой окажутся сотни ночей
для райского сада,
Шехерезада!...
Приземлились мягко и отправились в гостиницу «всё включено». Через неделю, надышавшись пылью музеев и дворцов, Николай Иванович по настоянию жены купил три билета в детский театр.
- Пусть сын приобщится к великой английской игровой культуре, - сказала жена.
Театр «Тискен» находился на площади Пикадилли в центре Лондона и манил к себе, словно пушистый кот, которого непременно надо погладить по мягкой шерстке. Шёл спектакль "Волшебная лампа Алладина". Николай Иванович сквозь слипающиеся в дрёме веки смотрел на воодушевлённые лица жены и сына, завидовал их счастью сопричастности с прекрасным, и тихонечко жалел о том, что мало выпил перед спектаклем. И тут ему приспичило! Николай Иванович, шепнул жене, что встретится с ней в антракте у буфетной стойки, неуклюже, как слон в посудной лавке, наступая на туфли зрителей, выбрался на свободу, вышел в коридор, долго искал туалет, пока не открыл дверь в тёмную комнату.
Не нащупав выключателя на шершавой стене, Николай Иванович подождал немного, покуда глаза привыкали к плотной темноте, и неуверенно, как в небытие, шагнул в глубину туалетной комнаты. То, что это туалет, Николай Иванович определил по высокому унитазу, подсвеченному изнутри чем - то розовым. «Капиталисты грёбаные, - беззлобно, и скорее по привычке вслух руганулся Николай Иванович, забыв, что в России после развала СССР эта форма правления принял ещё более уродливые черты. - Даже в сортирах, уроды, свет экономят». Он расстегнул поясной ремень, опустил штаны, сел на толчок и блаженно закурил...
Объявили антракт. Жена с сыном нашли Николая Ивановича слегка взбудораженным и изрядно выпившим; он приканчивал второй бокал бренди. - Не смог удержаться? - упрекнула жена.
- Нервы успокаиваю. Такой ужас в сортире пережил!
- А что там могло случиться? С британскими гомиками встретился? - зло пошутила жена.
- Если бы, - вздохнул Николай Иванович. - Привидения на меня набросились: орут что-то по-местному (тут Огородников к месту вспомнил забытый дома разговорник); свистят; ногами по стенам топают, хохочут по-дикому. И всё это в кромешной темноте. Еле отбился от них.
- Тебе пить меньше надо, - посоветовала жена, - А впрочем... это же Англия - родина привидений.
- Мама, а что это там за дядя был, в темноте? - встрял в разговор сын.
- Какой дядя? - насторожился Николай Иванович, косо взглянув на жену и сына.
- Ты, Николаша, такой номер пропустил, такой номер, - ответила жена, томно закрывая веки, густо накрашенные синей тушью. - Как играют, как играют! Одно слово, Англия родина Шекспира!
- Не томи. Дальше рассказывай, - подтолкнул Николай Иванович.
- Перед самым антрактом появляется на сцене Алладин
и кричит "Джин, джин, - выходи!" А тот молчит, ждёт, значит, пока ему волшебные слова не скажут. И тут вдруг какой-то кретин вылезает на сцену и начинает при всей честной публике снимать штаны! Все притихли, ждут что дальше будет. А он прямо на этого джина в кувшин начал нужду справлять! Да ещё папироску закурил! Джин орет из кувшина, что в сценарии
такого не было, режиссёр орет, чтобы кретина убрали со сцены, а мужик режиссёра и джина по-нашему,... матюгами!!! Зал так и отпал...
«Да, - согласился с женой Николай Иванович. - Англия, родина Шекспира и привидений». И лукаво прищурился при этом.
Народное голосование: 25
Комиссия: 22
